Начальник острова Врангеля - Страница 33

На вторые сутки пути они уже на северном берегу острова. Доехали быстро, хотя не легкой была дорога. Зима еще не отступила, она по-прежнему хозяйничает на острове. Не раз на мордах собак намерзала ледяная корка чуть ли не в палец толщиной. А на земле снег плотный, твердый. Чтобы собаки могли отдохнуть, приходилось ножом вырубать в снегу ямку. Только там собаки прятались от мороза и ветра.

Аналько устраивается на севере основательно. Яранга его не очень велика, зато в ней жарко. Гудит печка, эскимосы раздеваются догола. На лицах — удовольствие. Сытная еда и тепло — что еще надобно человеку, когда за пологом трещит тридцатиградусный мороз?

На следующий день Аналько достал сосиски.

— Умилек, — сказал он. — Ты не веришь в черта. И ты сильнее его. А мы верим немного… Я буду жить тут. Черт здесь хозяин. Мне надо поговорить с ним.

Он сел посредине яранги.

— Тугныгак! Я знаю, что ты любишь больше всего. Ты любишь кывик, толстую кишку оленя, набитую кусочками оленьего жира. У нас нет оленей, нет кывика. Не сердись. Кушай сосиску. Она вкусная. Я дам тебе еще. И не посылай метели, холодный ветер. Не посылай болезни. — Так разговаривал с Чертом Аналько.

А через полчаса он угощал сосисками Нноко:

— Кушай, кушай! Будем жить дружно. Бери сосиску. Ты мой сосед, не будь чертом. Я дам еще. У умилека много товаров.

И оба хохотали до слез…

В поселок Ушаков возвращался один. Непрерывный топоток собачьих ног не мешал думать. Теплые меха защищали от небольшого, но морозного ветра. Светила чистая луна.

Теперь пора заняться другими делами. Есть натренированные собаки, появилось солнце, большинство эскимосов разъехалось по всему острову.

Пора браться за изучение Земли Врангеля.

отступление

Все готово к поездке, осталось «подковать» нарты.

Ушаков и Павлов вытаскивают их из снега, переворачивают вверх полозьями. Собаки, привязанные около дома, все поняли и скулят. Они любят дорогу.

Георгий Алексеевич ласкает псов из своей упряжки. Этого потреплет за ухо, того погладит, третьего похлопает по спине. Никого нельзя пропустить. Нельзя приласкать только любимца. Псы ревнивые, тут может случиться непоправимое. Они набросятся на счастливчика, и не останови их — загрызут.

Все должно быть поровну — и мясо, и ласка, и тяжелый труд.

Павлов выносит из дому горячий чайник, «проваривает» кипятком деревянные полозья. Сейчас они с Ушаковым будут «войдать» — подковывать льдом нарты.

Георгий Алексеевич берет кусок медвежьей шкуры, обливает ее холодной водой и быстро проглаживает мехом полоз. На нем тут же появляется тонкая пленка льда.

Так делает он много раз. Слой льда растет и растет, полозья становятся гладкими. Теперь они будут хорошо скользить по снегу. Войда — лед на полозьях — продержится десяток-другой километров, а потом придется снова войдать.

— Хок! Хок!

Собаки дергают нарты. Павлов и Ушаков прыгают в сани, каждый в свои, поудобнее усаживаются на вещах.

Путь долог — не меньше пятисот километров. Надо обойти вокруг острова, составить карту его берегов.

Погромыхивает пристроенное к задку парт обыкновенное велосипедное колесо. На нем счетчик оборотов — тоже обыкновенный. Только так можно измерить пройденное расстояние, узнать длину береговой линии, протяженность мыса или залива. Рулеткой не обмеряешь остров.

Велосипедное колесо со счетчиком и буссоль — прибор с компасом, он помогает определить азимуты — вот и вся научная аппаратура. Карандаш, бумага, фотоаппарат… Больше не надо ничего. Впрочем, нужен еще один «инструмент», без которого никакая работа невозможна. Это погода. Нужны ясные дни.

Ушаков и Павлов хотят за месяц проехать вокруг своих владений и вернуться с точными очертаниями острова Врангеля.

Такого чертежа нет. Ни у Ушакова, ни у моряков, ни в Академии наук. Есть лишь приблизительная схема, которой — Ушаков убедился — доверять нельзя.

Вперед, вперед — навстречу неизведанному. Быстрее неситесь, нарты! Что ждет исследователя вон за тем утесом? Так и хочется заглянуть за него, чтобы увидеть: какой там берег, из каких он сложен пород, какие следы оставили тысячелетия на его скалах?

Короткая остановка — взяты азимуты, записаны коченеющими пальцами показания прибора, и снова в путь.

Ушаков оглядывается на спутника. Понимает ли Павлов его настроение? Каждый час ты видишь что-то новое! Каждая остановка — вроде подарка, ведь ты ходишь по земле, где до этого не ступала нога человека!

Где-то позади, далеко-далеко, трудные месяцы жизни на острове Врангеля. Позади болезнь, мысли о смерти, страх — не получится все то, что задумывал, что обещал.

Все получится!

— Хок! Хок!

Мороз забирается под кухлянку. Ушаков соскакивает с нарт и бежит рядом.

Вперед! Тайна торопит и манит. Желание раскрыть эту тайну не дает покоя, увлекает в дорогу.

Такая работа, такая жизнь — что может быть лучше? Сегодня ты ночуешь под высокой скалой, искрящейся сизыми подтеками льда, завтра — под боком зеленой льдины, которую море выдавило на берег. А потом будут горы с тяжелыми шапками снега, снежная пещера, где, чудится, много теплее, чем на равнине, и где белый солнечный свет превращается в голубоватое нежное сияние.

Спасибо тебе, Арктика!

За то, что богата ты тайнами!

За то, что не даешь легко проникать в эти тайны.

Тем дороже открытия, большие и маленькие, тем упорнее становишься и смелее.

Обследуя узкий заливчик, Ушаков едва не свалился с обрыва, а Павлов чудом проскочил трещину в прибрежном льду… Все бывает на пути, которым идешь первый. Но уже не отнять Арктике торопливых цифр в блокноте, беглых рисунков — они и станут настоящей картой острова.